Выделение декриминализации семейного неблагополучия в качестве основы раннего предупреждения преступности несовершеннолетних и пресечения процесс» воспроизводства неблагополучных семей придает данному виду деятельности особую социальную значимость, а мерам, обеспечивающим его реализацию, — высокогуманный смысл.
Такая постановка вопроса требует эффективной правоприменительной деятельности и исчерпывающей нормативной основы механизма правового регулирования. Решение этой двуединой задачи должно исходить из еще недостаточной эффективности деятельности по декриминализации семейного неблагополучия и из специфики регулируемого явления. Субъектов семейного неблагополучия отличает крайне нетипичная для большинства членов общества социально-психологическая направленность личности. Здесь все характеризует их как антиподов социалистического образа жизни. Сознание родителей-криминогентов неспособно адекватно отражать объективную реальность и нравственноправовые предписания общества. Абсолютное большинство норм права (и брачно-семейного законодательства в частности) рассчитано на граждан с позитивным социально-психологическим потенциалом, а субъекты семейного неблагополучия, не обладающие ими, не воспринимают их вообще.
Бесспорно, для большинства граждан, имеющих развитое чувство отцовства и материнства, применение, например, таких мер семейно-правовой ответственности, как лишение родительских прав (ст. 59 КоБС РСФСР) или отобрание ребенка без лишения родительских прав (ст. 64 КоБС РСФСР), является действительно исключительным, а следовательно, и высокоэффективным наказанием. Но в силу того, что указанные меры применяются к лицам деморализованным, утратившим понятие ценности отцовства и материнства, они не только не достигают заложенного эффекта, но и окончательно снимают с родителей ответственность за воспитание детей, освобождают их от «обузы». Более того, у абсолютного большинства родителей-криминогентов после применения этих мер резко увеличивается социальная дистанция, прогрессирует личностная деморализация.
По данным исследований, у субъектов семейного неблагополучия, лишенных родительских прав, отмечается более высокая криминальность поведения. Среди них на 27% больше судимых, на 39% — тунеядствующих, на 25% — занимающихся бродяжничеством. Они почти все после лишения родительских прав становятся хроническими пьяницами.
Развитие института декриминализации семейного неблагополучия, как в правоприменительной, так и в нормативной части, должно учитывать также то, что родителей-криминогентов отличает ярко выраженная ограниченность чувствительности к мерам убеждения, к этическим воздействиям. Чрезвычайно редки примеры, приводящие к положительным результатам. Зато со всей очевидностью можно утверждать, что длящийся «педагогический диалог» с неблагополучной семьей порождает у ее субъектов стойкое чувство безнаказанности, служащее предпосылкой дальнейшей деградации личности.
В решении названной проблемы нельзя не учитывать того, что заданное XXVII съездом КПСС ускорение социально-экономического развития страны требует интенсификации деятельности правоохранительных органов по раннему предупреждению преступности, основная сущность которой, на наш взгляд, состоит в декриминализации семейного неблагополучия. С ликвидацией семейного неблагополучия устраняется фактически одно из самых существенных условий преступности несовершеннолетних.
Говоря о совершенствовании нормативной основы механизма правового регулирования профилактики правонарушений несовершеннолетних, нельзя не учитывать того, что, согласно существующим уголовно-правовой и криминологической концепциям, цель декриминализации неблагополучной семьи считается достигнутой, если будет предотвращено ее отрицательное влияние на детей, т. е. система права не предусматривает каких-либо мер по отношению к родителям-криминогентам после достижения этой цели. Следовательно, ликвидация семейного неблагополучия сводится пока лишь к устранению отрицательного влияния на несовершеннолетних членов семьи. Практика показывает, что, чем бы ни заканчивался конкретный правоприменительный акт — лишением родительских прав, отобранием ребенка без лишения родительских прав или штрафом, — он не предусматривает декриминализацию родителей до уровня объекта общесоциального воздействия.
Нельзя не согласиться с Г. М. Миньковским, который к числу факторов, позволяющих неблагополучной семье оказывать длительное время деморализующее влияние на детей, относит пассивность общественного мнения, недостатки взаимодействия профилактических органов с воспитательными и медицинскими учреждениями, а также нормативную неурегулированность соответствующих должностных и общественных функций. Одной из основных причин живучести семейного неблагополучия, на наш взгляд, является именно односторонняя ориентация мер профилактики правонарушений.
Исходя из актуальности проблемы семейного неблагополучия и того экономического и социального потенциала, которого достигло наше общество, можно говорить о необходимости и возможности создания такой нормативной основы декриминализации семейного неблагополучия, которая бы с учетом его особенностей смогла обеспечить ликвидацию данного социально отклоняющегося явления из жизни современного общества.
Целесообразность такой постановки вопроса вытекает из сформулированной В. Н. Кудрявцевым закономерности правового регулирования тех общественных отношений, для закрепления, развития и охраны которых недостаточно общесоциальных мер воздействия. Что касается реальности названной цели, то она всецело основывается на концепции К. Маркса о диалектике правового отражения достигнутого уровня экономического « культурного развития общества и не вызывает сомнения. Следовательно, вопрос остается только за совершенствованием законодательства и базирующейся на нем правоприменительной деятельности по декриминализации семейного неблагополучия.
Первоочередным по своему значению является вопрос о правовой регламентации состояния «семейное неблагополучие» в уголовно-правовом, гражданско-правовом, административно-правовом и брачно-семейном законодательствах, т. е. во всех отраслях права, в юрисдикцию которых входит регулирование правоотношений по поводу профилактики правонарушений несовершеннолетних.
Законодательное закрепление состояния «семейное неблагополучие» с исчерпывающей правовой регламентацией, с определением оснований и правовых последствий признания семьи неблагополучной позволило бы сам факт такого признания считать началом деятельности по ее декриминализации и серьезной правовой санкцией.
Правовая регламентация состояния «семейное неблагополучие» позволит избежать местного правотворчества (с большим субъективным варьированием) и придаст системе декриминализации семейного неблагополучия юридическую силу, т. е. выведет ее из попутного, сопровождающего профилактику правонарушений несовершеннолетних дела в специальный вид правоохранительной деятельности. Кроме того, признание семейного неблагополучия юридическим фактом автоматически возводит причины образования семейного неблагополучия в предмет деятельности правоохранительных органов и тем самым снимает вопрос о профилактике семейного неблагополучия, рассматриваемый ныне как социологическая, а не криминологическая проблема.
Признание семейного неблагополучия в качестве юридического факта не является новацией в полном смысле этого слова. Дело в том, что в нормах различных отраслей права в той или иной мере уже выработаны многие элементы состава правонарушающего поведения субъектов семейного неблагополучия, оснований и пределов вмешательства в брачно-семейные отношения, юрисдикции и санкций за нарушение обязанностей по воспитанию детей, за поведение, наносящее ущерб или угрожающее физическому и психическому развитию детей. Поэтому речь идет не столько о пенализации еще одного вида поведения, сколько о доработке, систематизации и оформлении этих разрозненных элементов в самостоятельную правоохранительную норму. Наличие этих элементов и практика их реализации и совершенствования говорят о том, что решение анализируемой проблемы возможно, полезно и необходимо. Именно последнее служит социальным основанием для закрепления определенного поведения в нормах права.
Такой подход требует определения правовых оснований для признания семьи неблагополучной и вмешательства в брачно-семейные отношения ее субъектов. Правовая регламентация семейного неблагополучия сама формализует эти основания в соответствии с социально отрицательными формами его проявления. Являясь одновременно причиной формирования антиобщественной направленности личности несовершеннолетних и условием их становления на путь правонарушений, условием
самовоспроизводства и антиобщественным явлением, семейное неблагополучие становится криминогенным и криминальным фактом. Следовательно, возникает необходимость в двустороннем подходе к данному явлению, в определении самостоятельных оснований для декриминализации семьи как по криминогенным, так и по криминальным признакам. Одним из оснований для признания семьи с социально отклоняющимся поведением родителей неблагополучной и вмешательства в ее брачно-семейные отношения является предделиктное, или криминально-опасное, состояние личности несовершеннолетних. Другое вытекает из факта совершения несовершеннолетним преступления, т. е. из постделиктной профилактики правонарушений. Целесообразность привлечения семьи к процессу перевоспитания несовершеннолетних, отбывающих наказание в воспитательно-трудовой колонии, дает еще одно основание для декриминализации семьи (уже в порядке пенитенциарной профилактики правонарушений). Забота администрации воспитательно-трудовой колонии о создании нормальных условий в семье для несовершеннолетних, у которых заканчивается срок отбытия наказания, и меры помощи, принимаемые органами милиции и соответствующими комиссиями исполкомов Советов народных депутатов по устройству лиц, возвратившихся из мест лишения свободы, обусловливают появление постпенитенциарного основания для декриминализации семейного неблагополучия.
Относительно первого из оснований следует сказать, что оно распространяется только на сугубо специфические семьи. По этому основанию может быть признана неблагополучной и возведена в предмет профилактики лишь семья, имеющая несовершеннолетнего правонарушителя, да и то при условии, если он состоит на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Более того, к такой семье те или иные меры применяются при условии, если и она состоит на профилактическом учете. На такой учет она ставится при условии нахождения на учете детей. Значит, основная масса семей не попадает в число объектов профилактики. Более того, неблагополучные семьи не ставятся на учет, если родители направлены для принудительного лечения в лечебно-трудовой профилакторий (независимо от результатов применения этой меры); если родители не проживают с детьми и не оказывают на них отрицательного влияния; если дети сняты с учета (независимо от состояния семейного неблагополучия); если дети достигли совершеннолетия; если родители лишены родительских прав, т. е. предделиктное состояние подростка не гарантирует безусловного признания неблагополучной даже явно деградировавшей семьи.
Что касается основания, вытекающего из постделиктной профилактики правонарушений несовершеннолетних, то оно имеет еще более узкое применение, чем первое. Базируясь на требовании уголовно-процессуального законодательства к правоприменительным органам — принимать меры к устранению выявленных причин и условий, способствовавших совершению преступления,— это основание связывается с отдельным уголовным делом, с фактом совершения преступления. Декриминализации по нему может подлежать только такая семья, которая будет признана причиной или условием преступления, за которое несовершеннолетний подвергается уголовному преследованию. К сожалению, говорить об эффективности данного вида деятельности сложно, ибо ни комиссии, ни инспекции по делам несовершеннолетних не располагают данными о фактах ликвидации семейного неблагополучия в порядке реализации требований уголовно-процессуального законодательства.
Несмотря на достаточно обоснованную целесообразность декриминализации семейного неблагополучия в порядке пенитенциарной и постпенитенциарной профилактики правонарушений несовершеннолетних, подобная практика еще не получила необходимого распространения. По данным исследований, только 0,6% семей, имеющих отрицательную семейно-бытовую обстановку, профилактируются в связи с нахождением их детей в воспитательно-трудовой колонии и около 2% — в связи с завершением ими срока отбывания наказания. Иначе говоря, основная масса несовершеннолетних, отбывших наказание в ВТК, снова попадает в неблагополучные условия семейного воспитания, и, вероятно, поэтому более 60% из них вновь совершают преступления.
По данным В. В. Устиновой, 4/5 подростков из числа тех, у кого семейно-бытовая обстановка была отрицательной, после выхода из специальных воспитательных учреждений выведены в эту среду. В то же время каждый третий такой подросток вновь совершил правонарушения. Семьи с отрицательными семейно-бытовыми условиями подвергаются декриминализации в порядке пенитенциарной и постпенитенциарной профилактики несовершеннолетних без признания их неблагополучными. Вероятно, поэтому практика применения этих оснований чрезвычайно ограничена. Собственно говоря, последнее вполне закономерно: формально ирофилактироваться может лишь та социально отклоняющаяся семья, которая состоит на профилактическом учете в инспекции по делам несовершеннолетних, а семьи отбывающих или завершающих отбывание наказания несовершеннолетних по существующим правилам на такой учет не ставятся.
Необходимо отметить, что вся перечисленная группа оснований декриминализации семейного неблагополучия вытекает непосредственно из профилактики правонарушений несовершеннолетних. Поэтому она предполагает наличие причинной связи между теми юридическими фактами, которые обусловили предделиктное, постделиктное, пенитенциарное или постпенитенциарное положение профилактируемого. Следовательно, декриминализация семейного неблагополучия, построенная на данных основаниях, формально возникает уже как реакция на совершенные правонарушения, т. е. как процесс де-факто.
Данный вид деятельности может рассматриваться как средство раннего предупреждения преступности лишь по отношению к другим объектам криминального заражения. В связи с этим было бы целесообразно дополнить законодательство мерами, запрещающими вывод несовершеннолетних из специальных воспитательных и воспитательно-трудовых учреждений в условия семейного неблагополучия, предусмотреть такое основание для признания семьи неблагополучной, которое бы позволило профилактировать все без исключения семьи, имеющие отрицательные семейно-бытовые условия, в т. ч. и те, у которых дети характеризуются предделиктным состоянием, отбывают наказание или находятся в специальных воспитательных учреждениях.
Одним из оснований признания семьи неблагополучной и последующего вмешательства в ее брачно-семейные отношения могло бы стать явно выраженное социально отклоняющееся поведение одного или обоих супругов. Так как все признаки неблагополучной семьи находят свое воплощение в антиобщественном образе жизни ее субъектов и в способности к самовоспроизводству, их наличие в семье квалифицируется как неблагополучие.
Антиобщественный образ жизни субъектов семейного неблагополучия складывается из большого количества аморальных и противоправных проступков, каждый из которых, несмотря на всю неприглядность, не признается общественно опасным или преступным деянием. Антиобщественный образ жизни в своей совокупности приобретает большую общественную опасность, чем преступления. за которые не предусмотрено лишение свободы.
Конечно, может показаться, что для профилактики преступности несовершеннолетних важным является не криминальность лиц, связанных отношениями супружества, а их криминогенность, т. е. способность быть причиной формирования антиобщественной направленности личности своих детей. На самом же деле правовая регламентация криминального аспекта семьи или антиобщественного образа жизни ее субъектов имеет не меньшее значение. С этим связано не только появление правового основания для признания семейного неблагополучия, но и основания для применения принудительных мер по декриминализации семьи до наступления отрицательных последствий.
Что касается другой стороны этого основания (вытекающего из преемственности семейного неблагополучия), то она всецело опирается на эмпирически выведенную закономерность. Согласно данным анализа механизма образования антиобщественной направленности личности трех поколений (подростка-правонарушителя, его родителей-субъектов семейного неблагополучия и прародителей, т. е. дедушек и бабушек) и трехкратного (через каждые четыре года) обследования правонарушителей, состоявших на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних, вероятность стать впоследствии субъектами семейного неблагополучия у детей, воспитывающихся в этих семьях, равна 68%, а у являющихся правонарушителями — более чем 90%. Следовательно, высокая преемственность семейного неблагополучия, из поколения в поколение продуцирующая его субъектов, является самостоятельным основанием для вмешательства в брачно-семейные отношения
Говоря о правовой регламентации состояния «семейное неблагополучие», мы имеем в виду приведение в соответствие идеальных требований морали и правосознания общества (о недопустимости семейного неблагополучия) с адекватными средствами их защиты, которые только при нормативном регулировании дадут позитивный результат. В этом смысле закрепление в правоохранительных нормах обязанности ликвидировать семейное неблагополучие, безотносительно к наступлению отрицательных последствий для детей, не только морально оправдано, но и отвечает целям раннего предупреждения преступности. Было бы целесообразным дополнить ст. 59 и 64 КоБС РСФСР соответствующими мерами правовой защиты семьи и детства, а уголовное законодательство — нормой, признающей семейное Неблагополучие антиобщественным явлением.
В целях повышения эффективности процесса декриминализации субъектов семейного неблагополучия было бы справедливым распространить на них действие ст. 34 УК РСФСР (направление в воспитательно-трудовой профилакторий) и ст. 64 УК РСФСР (применение принуди тельных мер медицинского характера к алкоголикам и наркоманам или установление над ними попечительства). Дело в том, что семейное неблагополучие по своему составу не только весьма схоже с деянием, за которые предусмотрены эти меры, но и представляют собой значительно большую общественную опасность.
Принудительное лечение и трудовое перевоспитание субъектов семейного неблагополучия с последующим административным и наркологическим контролем (так, как это сделано в Узбекской и Украинской республиках), а также установление над ними попечительства существенно продвинет вперед дело раннего предупреждения преступности. Эти меры могли бы быть не только мерами, сопровождающими лишение родительских прав и отобрание ребенка без лишения родительских прав, но и самостоятельными или даже исходными, предшествующими применению ст. 59 и 64 КоБС РСФСР.
В литературе встречаются мнения о непедагогичности начинать индивидуально-профилактическую работу с мер принуждения, ибо тем самым нарушается принцип постепенного усиления воспитательного воздействия. Вряд ли будет полезным только ради соблюдения этого принципа применять должные и радикальные меры после того, как будут исчерпаны все другие, в том числе и неадекватные состоянию объекта.
В силу особого значения декриминализации субъектов семейного неблагополучия в предупреждении преступности несовершеннолетних и семейного неблагополучия в целом представляется, что педагогичным можно считать все то, что, не нарушая законности, обеспечивает ликвидацию источника криминальной зараженности личности.
Целесообразность совершенствования мер правового воздействия на субъектов семейного неблагополучия вытекает не только из односторонней ориентации сегодняшней системы профилактики на несовершеннолетних, но и из той пробельности, которая еще имеет место в нормативном обеспечении процесса декриминализации семейного неблагополучия. Например, не отвечают ни смыслу раннего предупреждения правонарушений несовершеннолетних, ни смыслу декриминализации семейного неблагополучия довольно распространенные в практике судов решения о лишении родительских прав в отношении одного или нескольких, но не всех имеющихся в семье детей.
Особенно недопустимыми кажутся такие решения, когда родительских прав лишаются оба родителя или когда этих прав лишается единственный в семье родитель. Подобный подход не обеспечивает полной реализации цели правовой защиты детства, он фактически оставляет детей, в отношении которых родители не лишены родительских прав, на произвол судьбы. Присутствие детей в нравственно и социально дезорганизованной семье лишает их каких-либо гарантий нормального быта и воспитания.
Подобные решения обусловлены, во-первых, отсутствием в ст. 59 КоБС РСФСР специального указания о распространенности данной санкции на всех проживающих в семье детей. Во-вторых, вероятно, наличием в первом абзаце ст. 60 КоБС РСФСР такой фразы, как «…с ребенком, в отношении которого они были лишены родительских прав…», позволяющей сделать вывод о возможности лишения родительских прав не на всех проживающих в семье несовершеннолетних детей. В-третьих, правовой догмой о возникновении ответственности за правонарушение лишь при наличии его полного состава (в том числе необходимости наступления вредных последствий для детей). Создаётся мнение об обязанности применения ст. 59 брачно-семейного законодательства только в отношении тех детей, в поведении которых проявляется вина родителя.
Исходя из целей раннего предупреждения правонарушений, следует согласиться с позицией Е. М. Ворожейкина, считающего, что для применения ст. 59 КоБС РСФСР нет необходимости в наличии полного состава семейно-правового нарушения, наступления вредных для детей последствий. Закон должен связывать применение данной статьи с признанием семьи неблагополучной и в отношении всех проживающих в семье несовершеннолетних детей.
Требует урегулирования вопрос о порядке применения ст. 59 КоБС РСФСР в отношении детей, родившихся у лиц, ранее уже лишенных родительских прав на других детей. Ведь почти 32% неблагополучных семей, в которых один или оба родителя лишались родительских прав, имеют от одного до трех детей, родившихся после применения указанной санкции. В этих семьях заметно ухудшаются после лишения родителей родительских; прав нравственно-правовая атмосфера, бытовые условия и условия воспитания в целом, а практика повторного лишения родительских прав является исключительным случаем.
Думается, что регламентация повторного лишения родительских прав должна связываться с появлением рецидива семейного неблагополучия. Было бы справедливым квалифицировать рецидив семейного неблагополучия как общественно-опасные правонарушения. Случаи повторного лишения родительских прав необходимо отнести к уголовно-правовой юрисдикции, что согласуется с позициями других авторов, считающих целесообразным предусмотреть возможность лишения родительских прав за преступления, совершенные родителями в отношении своих детей или во вред им, в уголовном судопроизводстве.
Было бы полезным для профилактики семейного неблагополучия поддержать предложение Е. М. Ворожейкина о необходимости установления правила, согласно которому возбуждение в необходимых случаях дела о лишении родительских прав должно стать не только правом, но и обязанностью лиц, государственных органов и общественных организаций, наделенных правами возбуждения дела о лишении родительских прав.
Не отвечает задачам нравственного воспитания детей допускаемая законодательством возможность совместного проживания лица, лишенного родительских прав, и ребенка, в отношении которого оно было лишено этих прав. Не способствует это и делу профилактики семейного неблагополучия, ибо родитель, лишенный родительских прав, фактически не испытывает на себе каких-либо реальных неблагоприятных последствий.
В соответствии со ст. 60 КоБС РСФСР родитель, лишенный родительских прав, может быть выселен лишь в случае, когда он систематическим нарушением правил социалистического общежития делает для ребенка невозможным совместное с ним проживание. Следовательно, для рассмотрения данного вопроса в порядке гражданского судопроизводства (по ст. 333 ГК РСФСР) необходимо повторное наступление вредных для ребенка последствий. Но это противоречит общепривентивному смыслу и цели ст. 59 КоБС РСФСР и наносит нравственный и психологический вред самому ребенку.
Несомненно, лишение родительских прав одного из родителей ставит законодателя в двусмысленное положение. С одной стороны, оставление родителя в семье вместе с ребенком, в отношении которого он лишен родительских прав, юридически бессмысленно. С другой стороны, его «автоматическое» выселение (в связи с лишением родительских прав) нарушает брачные интересы другого супруга. Основная сложность решения проблемы раздельного проживания родителя, лишенного родительских прав, и ребенка, в отношении которого он лишен этих прав, состоит в искусственном разделении оснований лишения родительских прав и выселения родителя, лишенного родительских прав. На самом же деле содержание понятия «систематическое нарушение правил социалистического общежития», рассматриваемое в качестве основания для выселения родителя, лишенного родительских прав, фактически совпадает со всеми элементами оснований лишения родительских прав.
Следовательно, решение о лишении родительских прав, принятое в порядке семейного судопроизводства, является закономерным основанием для принятия решения о выселении родителя, лишенного родительских прав, в порядке гражданского судопроизводства.
Представляется целесообразным объединить в одно судопроизводство оба эти вопроса. С точки зрения эффективности профилактики семейного неблагополучия, принятие решения о лишении родительских прав и о выселении родителя, в отношении которого эта мера применяется впервые, должно осуществляться в порядке семейного судопроизводства. Что касается повторного лишения родительских прав и решения о выселении при возникновении рецидива семейного неблагополучия, то это, как уже отмечалось, могло бы рассматриваться в порядке уголовного судопроизводства (как меры, применяемые в отношении лиц, злостно нарушающих законы о воспитании детей).
Неправомерным в практике предупреждения семейного неблагополучия представляется отказ от применения такой семейно-правовой меры, как отобрание ребенка без лишения родительских прав (ст. 64 КоБС РСФСР). Выступая, с одной стороны, как способ защиты прав и интересов несовершеннолетних, а с другой — как санкция за аморальное и противоправное поведение родителей, она может служить достаточно эффективным предостережением родителям о возможности лишения их родительских прав.
Невозможно отнести к числу полезных для профилактики семейного неблагополучия предложение А. М. Нечаевой о том, что применение такой меры семейно-правовой ответственности родителей, как отобрание ребенка без лишения родительских прав (ст. 64 КоБС РСФСР), должно осуществляться лишь при наличии вины родителей. Такая постановка вопроса предполагает наступление вредных последствий для детей. Она не отвечает целям и задачам раннего предупреждения правонарушений несовершеннолетних.
По данным исследований, в основе образования семейного неблагополучия более чем у 80% семей лежит пьянство родителей или лиц, их заменяющих. При этом первичным негативным последствием злоупотребления спиртными напитками одним и тем более обоими родителями в большинстве случаев является прогрессирующее ухудшение материального положения семьи. Поэтому одним из путей профилактики семейного неблагополучия должна стать борьба с пьянством, в том числе путем ограничения дееспособности субъектов семейного неблагополучия, которые в результате злоупотребления спиртными напитками ставят семью в тяжелое материальное положение. К сожалению, данная мера, предусмотренная ст. 16 ГК РСФСР и ст. 258 ГПК РСФСР, не нашла своего места в деятельности правоприменительных органов по борьбе с пьянством и по декриминализации семейного неблагополучия.
Весьма иллюстративным в этом смысле является приведенный В. Д. Ермаковым пример, который показывает, что при изучении бракоразводных дел больше половины исков в судах было связано с пьянством и другим аморальным поведением супругов, а меры применялись только в одном случае из 19.
Подобный подход не отвечает требованиям партии и правительства по искоренению пьянства из жизни сегодняшнего поколения.
На наш взгляд, применение санкции ст. 16 ГК РСФСР и ст. 258 ГПК РСФСР возможно не только в качестве одной из мер, непосредственно предшествующих более строгому наказанию родителей за ненадлежащее воспитание детей, но и в качестве меры последующей (после применения ст. 59 и 64 КоБС РСФСР) декриминализации субъектов семейного неблагополучия. Такая постановка вопроса кажется закономерной прежде всего в силу сходства оснований применения ст. 59, 64 КоБС РСФСР, ст. 16 ГК РСФСР и ст. 258 ГПК РСФСР. Следовательно, неприменение в порядке гражданского судопроизводства мер по ограничению дееспособности указанных лиц нарушает принцип полноты правовой защиты семьи и детства, а также создает безнаказанность в области гражданско-правового состояния.
Бесспорно, что работники инспекций и комиссий по делам несовершеннолетних располагают наиболее полной и объективной информацией о положении дел в подучетных неблагополучных семьях и могут довольно точно определить необходимость применения санкций, предусмотренных ст. 16 ГК РСФСР и ст. 258 ГПК РСФСР, к тому или иному субъекту семейного неблагополучия. В связи с этим представляется, что инспекции и комиссии по делам несовершеннолетних должны не только рекомендовать членам семей и общественным организациям обращаться в суд для принятия решения об ограничении дееспособности родителей, создающих злоупотреблением спиртными напитками тяжелое материальное положение в семье, но и обязаны самостоятельно выступать с этой инициативой перед судом. Такая постановка вопроса повысит оперативность декриминализации семейного неблагополучия и эффективность профилактики правонарушений несовершеннолетних.
В завершение разговора о совершенствовании мер по ограничению дееспособности граждан, злоупотребляющих спиртными напитками и ставящих тем самым свою семью в тяжелое материальное положение (ст. 16 ГК РСФСР), выселению из квартиры родителей с аморальным поведением (ст. 333 ГК РСФСР), лишению родительских прав (ст. 59 КоБС РСФСР) и отобранию детей без лишения родительских прав (ст. 64 КоБС РСФСР), нельзя не отметить довольно низкую активность их применения по сравнению с действительным количеством лиц, к которым они со всем основанием могли бы быть применены. Например, отмечается, что из 362 случаев, когда имелись основания для применения этих мер, вопрос был поставлен лишь в отношении 4 случаев, исходя из чего можно предположить, что реально профилактируется немногим более 1 % субъектов семейного неблагополучия.
В системе профилактики правонарушений несовершеннолетних и декриминализации субъектов семейного неблагополучия до сих пор остается нерешенным вопрос об ответственности неформальных субъектов семейного неблагополучия. Находясь в фактическом браке с матерью из неблагополучной семьи или сожительствуя с ней, абсолютное большинство этих лиц (98,5%) являются соучастниками, а 21% из них — непосредственными источниками семейного неблагополучия. Аморальное поведение и пьянство неформальных субъектов семейного неблагополучия существенно усугубляют и без того сложное материальное положение семьи, способствуют созданию условий, прямо или косвенно формирующих антиобщественную направленность личности несовершеннолетних.
Представляется целесообразным факт признание семьи неблагополучной сопровождать установлением личности сожительствующих с субъектом семейного неблагополучия, регистрацией данных лиц в профилактическом деле на неблагополучную семью, их официальным уведомлением об этом и предупреждением об уголовной ответственности за создание или за участие в создании семейного неблагополучия. В свою очередь, в уголовном законодательстве следует предусмотреть соответствующие меры ответственности.
Ошибочной является осуществляемая комиссиями по делам несовершеннолетних практика применения в отношении одних и тех же субъектов семейного неблагополучия однопорядковых по силе санкций. По данным исследований, почти к четверти рассматриваемых на комиссиях родителей по 2 и более раз применялись штрафы, предупреждения, порицания и даже ограничение рассмотрением дела. Неоднократное применение однообразных по форме и содержанию мер воздействия снижает их общий эмоционально-позитивный эффект, нарушает принцип неотвратимости более сурового наказания за повторное или продолжающееся антиобщественное поведение со всеми вытекающими отсюда последствиями. Целесообразно дать в Положении о комиссиях по делам несовершеннолетних разъяснение о порядке применения предусмотренных мер ответственности, исходя из принципа повышения ответственности.
Известно, что трудовое воспитание является одним из эффективных средств ресоциализации личности. Нередко к этому испытанному способу обращается и профилактика правонарушений несовершеннолетних, подчас даже сводя к трудоустройству подростков всю свою суть. Что же касается субъектов семейного неблагополучия, то инструмент трудового воспитания практически не используется. Вместе с тем радикальное изменение отношения к трудовому воспитанию как к одному из средств социальной защиты семьи и детства представляется возможным лишь путем законодательного регулирования практики применения трудового воспитания в профилактике семейного неблагополучия. Требует решения вопрос о законодательном запрете увольняться с работы по собственному желанию в течение определенного времени лицам, которые трудоустроены по направлениям административных органов или в отношении которых приняты решения товарищеских судов. В настоящее время до 80% лиц, трудоустроенных на промышленные предприятия по направлениям советских и административных органов, увольняются в течение года. Что касается субъектов семейного неблагополучия, в отношении которых подняты решения товарищеских судов, то более 50% из них увольняются сразу или через некоторое время после разбирательства дел. К тому же 18% из них после увольнения с работы вновь совершают преступления.
Решение этого вопроса может быть более успешным, если ст. 140 УПК РСФСР дополнить обязанностью должностных лиц нести ответственность за невыполнение частных определений и представлений правоохранительных органов об устранении причин и условий, способствовавших совершению правонарушений на вверенных им предприятиях и в учреждениях.
Претворение решений XXVII съезда КПСС о повышении роли социального фактора в развитии нашего общества выдвигает задачу радикального и комплексного решения проблемы ликвидации источников всех социальных отклонений. Думается, что на данном историческом этапе социально-экономического развития страны преобладающей формой борьбы с различными антиобщественными явлениями будет их профилактика. Кажется назревшей необходимость в издании Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о профилактике правонарушений несовершеннолетних: без решения проблемы правонарушений несовершеннолетних весьма проблематичной останется эффективность борьбы с преступностью в целом.
Исходя из изложенного, мы не можем согласиться с А. Б. Сахаровым, считающим, что специально-криминологические мероприятия не способны оказать решающего воздействия на преступность как социальное явление. Бесспорно, приоритет общесоциальных мероприятий в окончательной ликвидации преступности не вызывает сомнения. Но бесспорно и другое — создание системы декриминализации семейного неблагополучия позволит ликвидировать один из основных источников антиобщественной направленности личности и тем самым коренным образом повлиять на преступность. Главное в том, на каком уровне эти мероприятия будут организованы.
