Современная российская элита начала складываться при М. Горбачеве. При Б. Ельцине, считает О. Крыштановская, революционный период трансформации элиты закончился, начался этап цементирования новой элиты. Чем же элита времен экономических и социальных перемен отличается от предыдущей элиты?
По данным О. Крыштановской, «ельцинская» элита во многом отличалась от «брежневской» и даже «горбачевской». Прежде всего, произошло «омоложение» элиты: правительственная и региональная элита «помолодела» почти на 10 лет. Доля сельчан в окружении Ельцина упала почти в 5 раз, в целом в элите за последние 10 лет – в 2,5 раза. Ельцинская элита оказалась самой образованной по сравнению с предыдущими советскими элитами. Процент лиц, имеющих высшее образование, в целом по элите составлял 94%, а в таких субэлитных группах, как партийная элита, правительство и высшее руководство – 100% (тогда как в брежневской элите в целом – 88,85, в горбачевской – 84,1%). Президентская команда на две трети состояла из докторов наук. Можно сказать, что Ельцин приближал к себе молодых, блестяще образованных московских политологов, экономистов, юристов. Высоким был также процент имеющих ученую степень в правительстве и среди лидеров партий.
Изменился не только уровень, но и характер образования. Брежневская элита была технократической. При Горбачеве процент технократов снизился за счет роста доли лиц, имеющих высшее политическое или партийное образование. При Ельцине резкое снижение удельного веса технократов сопровождалось ростом доли гуманитариев в элите, особенно экономического и юридического профиля.
И наконец, ельцинская элита являлась наименее связанной со старой номенклатурой по происхождению. Половина всех лидеров партий, 59% новых бизнесменов, треть депутатов (пятой Государственной Думы), четверть президентской команды и правительства никогда в прошлом не были в составе номенклатуры. Наиболее традиционным путем рекрутировалась региональная элита, где лишь 17% были свободны от прежней номенклатуры. При этом высшие эшелоны номенклатуры не были основной базой для старта в нынешнее руководство. Лишь треть лидеров партий и четверть членов президентского окружения занимали высокие посты в прежних структурах власти. Основным плацдармом движения наверх были второй и третий ранги номенклатуры.
Источники пополнения у разных субэлитных групп были различными. Региональная и президентская субэлиты формировались за счет чиновников советских аппаратов. Бизнес-элита черпала свои кадры преимущественно из комсомола. Правительство воспроизводилось из кадров хозяйственников, дипломатов и "силовиков".
Налицо, казалось бы, существенное обновление элиты. Но это обновление происходило на фоне еще более глубокого процесса – преемственности элит.
Преемственность рассматривается элитологами как закономерность формирования новой элиты. Она находит проявление в двух основных тенденциях. Первую можно сформулировать так: при любых, даже самых радикальных политических изменениях старая элита не уходит полностью со сцены, а включается в новую в качестве ее части. Причин тому великое множество. Это и нехватка в рядах элиты профессионалов, владеющих информацией и практическим знанием, необходимыми для управления страной. Это и наличие «перебежчиков», предусмотрительно покинувших старую элиту еще до ее поражения. Это и невозможность быстрой смены старых кадров на всех, в том числе и ключевых постах. Наконец, это и общая слабость новой элиты на первых порах, толкающая ее к компромиссу с наиболее прагматическими и гибкими предшественниками.
Вторая тенденция – преемственность в виде заимствования у старой элиты ценностей, норм, идей, обычаев, традиций. Она может происходить вполне открыто, когда, например, речь идет об уважении к общенациональным ценностям и историческим святыням. Но заимствование чаще происходит «контрабандным» путем, негласно и даже вопреки публичным декларациям о полном разрыве с «проклятым прошлым». В этом случае меняются символика, обряды, ритуалы, лозунги – внешне элита предстает в новых одеждах. Однако ее идеология – не что иное, как более или менее перелицованные и модернизированные воззрения прошлых времен.
Причин у этого явления опять-таки много, в том числе и действие первой тенденции: заимствование происходит не только путем перенимания новыми властями взглядов и традиций предшественников, но и путем включения их носителей в новую правящую верхушку. Тем не менее можно выделить из множества причин две наиболее существенные для посттоталитарной эпохи. Прежде всего это интеллектуальная, идейная, нравственная слабость новой элиты. Она пришла к власти без собственного идейного багажа, поэтому хватается за все, что попадается под руку. А привлекательней всего, как ни парадоксально, выглядит испытанный арсенал старой элиты. Вполне возможно, что здесь срабатывает и элементарный психологический механизм подражания: наблюдая в течение многих лет процесс правления этой элиты, бессознательно усваивая образцы ее действий, поведения, риторики, ее идеи, новые политики, придя к власти, также бессознательно воспроизводят их.
Другая причина заключается в том, что сама логика власти, потребность в ее удержании, стабилизации вынуждает использовать такие политические и идеологические средства, которые до прихода новой элиты к власти отвергались по моральным и другим соображениям. Положение правящей, связанные с этим обязанности и ответственность быстро заставляют отказаться от приподнято романтических представлений о процессе осуществления власти.
Наиболее ярко преемственность старой и новой элит проявляется в сфере распределения власти. Так, О. Крыштановская полагает, что в советский период правящая элита была монолитной, а в ходе перестройки разделилась на два отряда: политическую и экономическую элиту. Фактически произошло перераспределение власти внутри бывшей партийно-государственной номенклатуры. Одна ее часть перешла из партийных органов в советские, а в ходе формирования новых структур исполнительной власти (администрация Президента и правительства, региональная администрация) – в органы новой администрации. Другая часть партийно-государственной номенклатуры обменяла свою власть в экономике на собственность, приватизировав ключевые инфраструктурные сферы экономики (финансы, распределение, внешнеэкономические связи) и наиболее рентабельные предприятия. Министр стал держателем контрольного пакета акций в концерне, начальник управления Министерства финансов – президентом коммерческого банка, руководящий работник Госснаба – главным управляющим биржи.
В этот процесс перераспределения власти и разделения собственности втягивалась и новая элита, рекрутированная при Горбачеве и Ельцине. Именно приток в элиту тех, кто вчера был далек от рычагов власти или занимал малопрестижные этажи власти и бюрократической пирамиды, а также заметный приток интеллигенции в политику создали иллюзию серьезного обновления элиты.
Нынешний период в развитии российской элиты может быть назван, по мнению О. Крыштановской, этапом цементирования новой элиты. Его характерными особенностями являются придание элите все более «закрытого» характера, смещение центра власти от законодательных органов к исполнительным, концентрация власти в экономике за счет создания мощных горизонтальных структур типа финансово-промышленных групп, объединяющих многопрофильные концерны, свои банки, биржи, страховые общества, торговые дома, инвестиционные и пенсионные фонды и т. д.
При этом имеет значение разновременность формирования различных элитных групп общества. Наиболее быстро процесс оформления и осознания своих специфических групповых интересов идет среди представителей промышленных и финансовых элит, а также в среде административной элиты, в свою очередь подразделяющейся на центральную и региональную. Другие элитные группы (интеллектуальная элита в сфере науки, культуры, средств массовой коммуникации, общественных движений и т. п.) гораздо медленнее проходят этап реструктуризации и самоопределения.
Выделяют шесть основных субэлитных групп новой элиты: высшее руководство, партийная элита, парламентская элита, правительство, региональная элита, бизнес-элита. Отношения внутри этих групп, а также между ними сложны и подвижны. Сегодня можно говорить о следующих видах взаимоотношений элит: 1) федеральная – региональная, этническая элиты; 2) внутри региональной элиты (законодательная — исполнительная власть, региональное руководство – местное руководство); 3) элита – контрэлита; 4) политическая – хозяйственная элита; 5) борьба внутри правящей элиты.
Таким образом, элита представляет собой социальную группу, занимающую особое (руководящее) положение в социальных институтах общества. Особенностью политической элиты является реальная возможность принимать или влиять на принятие общегосударственных решений. В то же время правящая элита, как и элита в целом, неоднородна: между ее различными группами постоянно идет борьба за преобладание. Современная российская элита сформировалась в значительной мере на основе прежней партийно-государственной номенклатуры. Логично предположить, что дальнейшая трансформация российской элиты будет связана не столько с возможным приходом к власти современных контрэлит, сколько с реальным перераспределением собственности.
