Многомерность человека как объекта исследования и соответствующее многообразие изучающих его наук породили серьезные методологические трудности в организации комплексных исследований, в определении их основного направления.
В этой связи необычайно возросли актуальность теоретического осмысления современного знания о человеке, интегральная и методологическая функции философии в налаживании взаимопонимания и сотрудничества различных отраслей научного исследования человека. Иначе говоря, во весь рост встала проблема философского, методологического обеспечения современных научных исследований человека.
Освещение взаимоотношений научного знания о человеке и его философского познания необходимо не только для методологического и методического содействия самим конкретно-научным исследованиям человека, но и для выяснения того, что дает это научное знание философскому познанию и объяснению человека, или, иначе говоря, что оно дает человеку для решения фундаментальных проблем его жизни. Приобщение человека к любому знанию, даже самому отвлеченному и далекому от его проблем, как известно, не остается без последствий для него самого. Это тем более верно в тех случаях, когда речь идет о научном знании о человеке, которое может и в действительности оказывает огромное влияние на формирование самосознания человека, понимание им своего положения и призвания в мире.
Наука никогда еще не обладала таким большим объемом конкретных и детальных знаний о человеке, как сегодня. Естественные, технические и историко-гуманитарные науки (физика, химия, биология, физиология, кибернетика, эргономика, психология, этология, археология, этнография, социология, история и др.) накопили огромный материал о самых различных сторонах человеческой жизнедеятельности. Наука, не без оснований, стала претендовать на объяснение и экспериментальное воспроизведение целого ряда функций, до сих пор считавшихся исключительной особенностью человека. Полезность и ценность этих открытий для жизни человека не вызывает сомнений (конечно, если они используются для его блага). Но в какой мере они способствуют философскому познанию его сущности, его собственно человеческой природы? Не делает ли увеличение наших конкретных знаний о человеке еще более загадочным его в целом? Не остается ли человек во всей конкретно-исторической целостности и неповторимости своего существа, в своих личностных нравственных и духовных качествах, в своей роли субъекта познания, культурно-исторического творчества за пределами научного познания? И если это не так, то каким же образом трансформируются и реализуются научные знания в философском постижении и объяснений человека?
Одним из естественных и мало оспариваемых кем-либо условий философского анализа и осмысления конкретно-научных данных о человеке является объективное и всестороннее их рассмотрение, возможный учет всего того, что может сообщить о нем современная наука. Требование справедливое, но нуждающееся в конкретизации, в частности, и потому, что многие западные философские антропологи объективность философского анализа связывают с обязательным отказом от предварительного философского понимания человека и какой-либо прагматической цели исследования. Философская антропология, по их мнению, должна «свободно» посвятить себя объективному изучению человека, прийти к определенному и обязательному суждению о его сущности, а затем уже выяснять, в какой мере господствующие общественные отношения с их общественно-политической структурой, формами духовной жизни препятствуют или способствуют его оптимальному развитию. Только тогда она должна будет возвысить свой голос и потребовать соответствующих преобразований существующих общественных институтов. Так понимается ими общественная ответственность философской антропологии, философского учения о человеке.
В подобных представлениях об объективности философского познания человека мы сталкиваемся прежде всего с недопустимым отождествлением философии с конкретно-научным знанием. Следует отличать методы исследования конкретных наук, В том числе и наук, непосредственно изучающих человека, от методов философии человека, теоретически осмысливающей это научное знание и воссоздающей на его основе новый философский образ человека, который, разумеется, так же как и сама философия, в своих положениях не удовлетворяется констатацией того, что есть человек сегодня, и постулирует некий его идеал, то, каким человек должен стать завтра.
Описанное выше понимание объективности философского познания человека не учитывает некоторых специфических особенностей человеческого познания в целом и философского в частности. Определение проблематики исследований, выбор объекта, самих методов исследования даже в самых абстрактных научных дисциплинах предполагают известную предварительную установку,, продиктованную потребностями практики. Предварительная ценностная и целевая установка тем более нужна и неизбежна, когда речь идет о человековедческих науках, и в еще большей степени она необходима в философском познании, которое не только не тождественно конкретной науке, но и преследует иную цель, направленную на воссоздание определенного обобщенного образа человека. Объективный подход к научному знанию о человеке не может быть сведен к некоей чистой беспристрастности. Человек весьма и весьма пристрастен к знанию о себе, поскольку от того, как он распорядится этим знанием, зависит его судьба.
Философский подход к знанию в самых существенных параметрах может быть сравним с личностным подходом. Весьма важно, какие цели преследует и какие задачи предполагает решить человек, обращаясь к знанию о самом себе. Имеет ли он своей целью утвердить и защитить свою социальную и духовную свободу, возможности своей творческой активности или предполагает использовать научные знания и поставленные им средства для жесткой интеграции людей в существующих общественных системах, для манипулирования ими и подчинения их жизнедеятельности чуждым для них разрушительным процессам. В условиях нашей эпохи следует поставить и другой вопрос: думает ли человек проявить необходимую социальную активность для спасения жизни своей и всего человечества, воспрепятствовать опасным для мира действиям реакционных, милитаристских сил или предполагает безвольно отдаться во власть неконтролируемых процессов современной общественной жизни?
Предметом философии является человек во всей его целостности. Что касается конкретной науки, то она, конечно, в своем исследовании должна отвлекаться от предваряющих его общефилософских схем, чтобы понять предмет прежде всего в системе его собственных отношений, его собственной структуры. Имея в виду уже это обстоятельство, любая философская антропология должна истолковывать значение того или иного научного факта не только в свете человеческого целого, но и в свете его собственной структуры.
Ценностно-мировоззренческая установка — неизбежная и необходимая предпосылка философско-антропологического исследования. Она должна включать в себя основополагающие цели и задачи, рожденные конкретноисторической практикой, а также требование всестороннего и объективного анализа всего конкретного знания о человеческом бытии, поскольку только научно и теоретически обоснованные представления о том положении, в котором находится человек в конкретно-исторической ситуации, позволят ему выбирать наиболее оптимальные пути решения возможных жизненных задач. Требование всестороннего и объективного рассмотрения различных сторон и проявлений человеческой жизни, всего конкретного знания о ней, учета всех условий человеческого существования должно осуществляться строго и последовательно. Вместе с тем практическая невозможность полного охвата бесконечного (в качественном и количественном отношении) множества явлений действительности и данных научного знания рождает необходимость ограничения поля исследования, выбора, различения существенного и несущественного, актуального и неактуального, что возможно, конечно, лишь при наличии четких методологических подходов и ценностно-мировоззренческих установок. Объективное знание о положении человека в мире, о его сущности, о реальных потребностях и возможностях необходимо не само по себе, не для «объективной» констатации существующего положения вещей, а для определенного выбора и решения самого человека, сознающего роль и значение своей деятельной активности в мире.
Предварительное философское понимание сущности человека, как и соответствующие мировоззренческие и идеологические установки, определяющие исходную гуманистическую и общественную задачу, не является препятствием для объективного научно-антропологического анализа, при известных условиях только с его помощью и могут быть правильно определены задачи и предмет исследования, обеспечены его объективность и действительная продуктивность, выработано соответствующее философское понимание сущности человека. Такой общезначимый философский образ человека необходим, поскольку именно на его основе могут быть сформулированы научно-теоретически обоснованные критерии подлинной человечности и соответствующих ей условий общественного существования. Он служит своеобразным масштабом при выявлении наиболее общих принципов теоретической и практической деятельности человека в современных условиях,— принципов, практическая реализация которых может обеспечить оптимальные предпосылки для дальнейшего свободного и творческого развития самого человека.
Научно-философское рассмотрение и истолкование природы человека и его сущности оправданно и возможно только в том случае, если выделяются и изучаются также такие его реальные и функциональные свойства и особенности, которые, несмотря на все изменения в процессе исторического развития, в каких-то важных параметрах остаются одними и теми же для различных исторических эпох и рас. Иначе говоря, предметом философского изучения является человек в определенном постоянстве и относительной неизменности своей природы и одновременно в той неповторимой конкретно-исторической целостности, в которой актуализируют себя эти его константные качества и свойства. Поэтому философский вопрос о том, что такое человек, есть вопрос о его природе и сущности, о закономерностях и механизмах функционирования данных ему от природы и обретенных в культурной истории относительно постоянных структур и качеств, вопрос о характерных особенностях и направленности его непрерывного изменения и развития, о неповторимом своеобразии его современного конкретно-исторического существа и бытия.
Научное знание о человеке, да и всякое другое конкретное знание о нем не непосредственно входит в философию, реализуя себя в соответствующих теоретических обобщениях и определяя общефилософское видение человека, а опосредованно. Оно трансформируется через теоретические обобщения и выводы промежуточного порядка, в утверждаемых наукой общих теоретико-методологических установках, стиле мышления, на путях обобщений и оценок ассоциативного и аналогического характера там, где себя обнаруживает некая общая логика развития конкретно-исторической культуры, а также путем использования и осмысления конкретного факта науки в свете некоего целостного понимания человека с целью обогащения, углубления и возможного корректирования этого понимания.
С ростом дифференциации научного знания, когда информация о внешнем мире и человеке непомерно увеличивается и не всегда поддается непосредственному философскому осмыслению, особенно остро ощущается необходимость в создании смежных теоретических дисциплин, находящихся на стыке конкретных наук и самой философии. Встает задача конкретизации общефилософского понятия о человеке и связанных с ним теоретико-методологических принципов применительно к потребностям конкретно-научных исследований и одновременной выработки новых теоретических понятий и положений на основе конкретных знаний о человеке и соотнесения их с изначально данным общефилософским пониманием человека.
В русле современных конкретных дисциплин, изучающих человека, складываются своеобразные частные образы человека, не соотнесенные с общефилософским его пониманием, а иногда и редуцирующие это понимание к некоторому одностороннему психологическому, поведенческому, биологическому или иному видению. Причиной того нередко оказывается практическая невозможность применения общефилософского принципа к конкретно-научному анализу. Устранению этих трудностей могут содействовать разработка и формулирование в философской теории человека таких понятий («человеческая биология», «психика», «поведение», «индивидуальная форма общественного бытия» и т. д.), которые способствовали бы соотнесению специальных представлений о. различных частных видах жизнедеятельности человека с существующим общефилософским пониманием его природы и сущности. При этом, конечно, речь идет не просто об обосновании фактами науки априорно данного философского понятия о человеке и не о навязывании конкретным наукам общефилософских методов, а о взаимной корректировке и верификации, когда конкретный факт освещается под углом зрения целостного представления, а последнее развивается и углубляется на основе нового конкретного знания о человеке.
Философская теория целостного человека имеет своей целью рассмотрение и осмысление человека во всех формах его жизнедеятельности, объяснение человека из его «собственного бытия», но воссозданный ею образ не сводится и не может сводиться к некоей совокупности выявленных ею существенных свойств и качеств, а предполагает утверждение единого и определяющего измерения человеческой природы, в котором органично, а не механически находят свое выражение различные способности и возможности человека. Задача состоит в том, чтобы дать содержательное, углубленное и конкретизированное представление об определяющей стороне человеческого существа, в данном случае о его социальной и предметно-деятельной сущности, раскрыть и показать всю систему ее связей и взаимозависимостей с другими свойствами и особенностями человека.
Философские антропологи и представители различных конкретных наук в качестве специфически человеческих выделяют самые различные свойства и особенности человека. Отмечаются его биологическая неспециализированность, неприспособленность к чисто животному существованию, необычайная пластичность биологической организации, ее специфичность во всех основных уровнях, особое анатомическое строение человека — прямая походка, размеры черепной коробки, полушарий мозга, строение рук и т. д., способность человека производить орудия труда, добывать огонь. Лишь человек обладает традицией и языком, в психологическом отношении памятью, высшими эмоциями, способностью думать, отрицать, считать, планировать, рисовать, фантазировать… Только он может знать о своей смертности, любить в самом высоком смысле слова, лгать, обещать, удивляться, молиться, грустить, презирать, быть надменным, зазнаваться, плакать и смеяться, обладать юмором, быть ироничным, играть роль, познавать, опредмечивать свои замыслы и идеи, воспроизводить существующее, известное ему и создавать нечто новое, не существовавшее ранее в условиях данной ему действительности.
Все эти свойства действительно выражают специфические особенности человека, но не объясняют его сущности в целом, в конкретно-исторической форме его бытия. Предпринимаемый философскими антропологами анализ конкретных отличительных особенностей человека или научных данных о той или иной стороне его жизнедеятельности, их попытки в свете этих конкретных представлений объяснить целостную природу человека не достигают своей цели в силу исходных методологических принципов и соответствующих им способов анализа конкретного материала. Их увлекает та логически связанная система представлений о человеке, которая раскрывается в свете анализа той или иной специфически человеческой черты. Эта вполне естественная, внутренняя и органичная связанность рассматриваемой особенности со всеми параметрами человеческого существа столь завораживает их, что сам человек уже видится и понимается как разностороннее и универсальное выражение этого феномена.
Например, философские антропологи биологического направления пытаются объяснить человека, исходя из так называемых витальных побуждений и потребностей. Но, пользуясь их методом, с не меньшим успехом можно антропологически осмыслить другие особенности человека, конкретно-научные данные о его жизнедеятельности. Если же иметь в виду «микрокосмическую» структуру человека, то перед исследователем откроется безбрежное поле возможностей, демонстрирующих неисчерпаемое богатство и многозначность человеческой натуры. Но насколько это приблизит к ее действительному философскому познанию и истолкованию?
Между тем существует определенная сфера и форма человеческой жизни, в которой сходятся все вышеперечисленные свойства человека. Они проявляют себя в человеке как субъекте предметного, социального и культурно-исторического творчества. Именно в практически предметной и творческой деятельности человек выступает во всей целостности своего существа, в ней, в ее конкретных формах реализуется единство телесного и духовного, материального и идеального, априорного и конкретного, идеалов и действительности.
Философское исследование человека сегодня призвано обратиться прежде всего к тем сторонам его природы и жизнедеятельности, которые характеризуют человека в качестве ключевого и творческого начала, созидающего объективные социальные и культурные формы своего бытия (экономику, государство, науку, искусство, религию). Оно предполагает раскрытие и показ коррелятивной связи этих форм с субъективно-человеческим фактором, их трактовку как определенных относительно самостоятельных, доступных преобразующему воздействию человека реальностей, как конкретно-исторических продуктов человеческого творчества, а не самодовлеющих, в себе покоящихся вещных сфер, как таких образований, которые своим возникновением обязаны прежде всего конкретным потребностям и интересам человека, ого творческим способностям и возможностям. С другой стороны, природа человека раскрывается через изучение именно этих объективированных продуктов его творчества, через конкретные формы объективных социальных и культурных образований. Но философская теория человека, имеющая своей целью охарактеризовать возможности субъективного фактора, обращается к этим объективным сферам все с той же целью, она и в них изучает не столько структуры и механизмы, которые характеризуют их как самостоятельные и независимые от человека образования, сколько то, что свидетельствует о самой человеческой природе, о человеческих истоках и основаниях существования и функционирования этих объективных форм.
Подобный подход позволяет очертить так называемую сферу собственно человеческого бытия. Вместе с тем он показывает несостоятельность попыток идеалистической антропологии локализовать эго «собственно человеческое бытие», сведя его к какой-либо одной специфической особенности человеческой природы. Следует подчеркнуть, что проблема собственно человеческого не может решаться столь однозначно. Невозможно, определив некий конкретный субстрат, носитель человеческой природы, избежать эссенциалистской трактовки человека, ибо сущность его в таком случае, как и в спекулятивных философских построениях прошлого, окажется преднайденной, заранее данной в этом субстрате, независимо от того, какого рода этот субстрат — биологического или духовного.
Рассмотрение методологических и методических аспектов теоретического осмысления научного знания о человеке вполне оправданно, выводит нас за ограниченные пределы «объективного», конкретно-научного анализа, отвлекающегося от ценностных установок и предварительных философских понятий о человеке, и вскрывает социально-этическую природу научного познания. Как справедливо отмечал М. Борн, «в реальной науке и ее этике произошли изменения, которые делают невозможным сохранение старого идеала служения знанию ради него самого, идеала, в который верило мое поколение. Мы были убеждены, что это никогда не сможет обернуться злом, поскольку поиск истины есть добро само по себе это был прекрасный сон, от которого пас пробудили мировые события».
Разрушительное воздействие современной техники и промышленности на природную среду обитания человека, угроза термоядерного уничтожения, рожденная открытиями в области ядерной физики, и многие другие научные открытия, как мы отмечали, необычайно увеличили не только созидательные, но и смертельно опасные для человека возможности. Немало угроз для человека таят в себе и современные достижения в области биологии, в частности генетики, открывающей путь к овладению законами наследственности и изменчивости организмов, а впоследствии и к экспериментальному воспроизводству организмов с новыми, заранее планируемыми наследственными свойствами. Генная инженерия — это путь к проникновению в сокровенные тайны человеческой биологии, активного вмешательства в природные процессы с целью их практического изменения. Здесь возникает серьезная опасность неразумного вмешательства, ошибок, могущих иметь необратимые разрушительные последствия. И это в условиях современного социального и научно-технического развития, острого противоборства различных общественно-политических систем, когда человечество в принципе лишено права на ошибку, на эксперименты, чреватые новыми опасностями для его существования. Иначе говоря, остро встает проблема социального и нравственного контроля над процессом научно-технического развития, — контроля, руководствующегося гуманистическими ценностями и принципами.
Необходимость такого контроля и соответствующего направления научной деятельности очевидна, но далеко не очевидны те формы и методы контроля, применение которых не окажется препятствием для жизненно необходимого дальнейшего прогресса науки, если иметь в виду и то обстоятельство, что и сама наука в русле своего объективного развития может вызвать к жизни также и средства, позволяющие нейтрализовать уже имеющиеся негативные последствия современной научно-технической революции. Здесь следует отметить и то, что гуманистические и этические принципы научного творчества складываются и формируются в своеобразные императивы человеческой деятельности не только во вненаучных сферах общественной жизни, но и в процессе имманентного развития самой науки, которая, несмотря на свою относительную самостоятельность, является одним из важнейших фрагментов культурной и социальной жизни человечества.
В последние десятилетия постепенно преодолеваются некогда господствовавшие среди ученых представления, согласно которым логика научного исследования несовместима с нравственной ответственностью и какими-либо обязательствами, выходящими за пределы самого научного поиска и связанных с ним исследовательских задач. Растущее осознание учеными места и роли науки в обществе и их ответственности за результаты своей научной деятельности перед человечеством привело к ряду международных коллективных акций, направленных на добровольную приостановку некоторых исследований, с опасными последствиями которых пока нет эффективных средств, борьбы. В частности, на международной конференции, в Азиломаре (США) при активном участии советских ученых было принято решение о моратории, предполагающем приостановку некоторых исследований в области генной инженерии. Подобного рода соглашения ученых, конечно, полезны, они содействуют гуманистическому решению актуальных проблем современного человеческого существования. Однако они приобретут особую эффективность, если будут подкрепляться масштабными политическими действиями и соглашениями, направленными на решение глобальных проблем, и прежде всего проблемы мира и международной безопасности.
