Проблема ценности явлений окружающего нас мира (природы и общественной жизни), а также ценности человеческой жизни, ее целей и идеалов издавна была составной частью философии. С конца прошлого века эта проблема стала предметом многочисленных специальных исследований, получивших название аксиологических. Ф. К. фон Ринтелен на XIII Международном конгрессе 1963 г. в Мехико справедливо отметил, что о философском вопросе касательно ценностей можно говорить имея в виду приблизительно лишь последние 50 лет, что сегодня этот вопрос занимает философию всех стран Востока и Запада, что эта тема возникает уже в начале всякой философии и что было бы большим упущением, если бы философия оставила вне своего внимания ценности и ценностные суждения.
В подходе людей к окружающим их явлениям природы и общественной жизни следует различать две неразрывно связанные стороны: теоретическую и практическую, изучение явления, как оно существует само по себе, и практическое к нему отношение.
В первом случае человек ставит перед собой вопрос: что представляет собой данное явление, как его объяснить, каковы его причины и основания. Во втором случае он спрашивает: как отнестись к этому явлению, как его (в конечном счете) использовать, если оно полезно, или устранить, если оно вредно. Необходимым моментом перехода от теоретического к практическому отношению является ценностное отношение к предмету, отнесение его к ценностям или отказ ему в достоинстве ценности. Ведь прежде чем использовать на практике то или иное явление, мы оцениваем его с точки зрения наших интересов, целей, потребностей и задач, с точки зрения полезности или вредности для нас данного явления. То, что нам (обществу или определенной группе, классу) нужно, полезно, мы называем ценностью или благом. Что нам не нужно или вредно, то мы ценностью не называем и практически использовать не будем.
Понятие полезности, как один из критериев ценности, вызывает у некоторых отрицательную реакцию, ассоциации с утилитаризмом, прагматизмом, «теорией предельной полезности» Бем-Баверка и пр. Между тем полезность одних вещей и идей и вредность других является повседневным фактом и понятием практической жизни, политики и идеологической борьбы. В отличие от немарксистских теорий полезности марксистское понимание этой категории свободно от субъективизма, имеет классовое, партийное и объективное содержание, исходит из интересов прогрессивных классов и движений, выражающих объективные задачи исторического развития. Понятие полезности употребляется здесь в самом общем и широком смысле, свойственном этому понятию, а не только в смысле материальной выгоды и поэтому относится и к духовным, этическим, эстетическим и прочим ценностям.
Научное изучение явлений природы и общества и ценностное отношение к ним находятся в тесном и нерасторжимом единстве. Теоретический подход не ограничивается лишь раскрытием содержания объективного процесса, но сопровождается оценкой этого процесса, включает в себя оценочный момент. Рассматривая структуру познания, В. И. Ленин раскрыл учение о ступенях (и одновременно о моментах, сторонах) познания: от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него — к практике. Таким образом, ценностный подход не является чем-то дополнительным к теоретическому подходу, а теория ценностей — чем-то вполне новым в марксизме-ленинизме. Ценностный подход органически присущ марксизму-ленинизму, как живому учению, зовущему к революционному действию. Он представляет собой необходимый «мост» от теории к практике, посредствующее звено между ними.
Итак, мы можем определить понятие ценностей в самом общем смысле так: ценности суть те явления (или стороны, свойства явлений) природы и общества, которые полезны, нужны людям исторически определенного общества или класса в качестве действительности, цели или идеала.
Из этого определения следует, что ценностью может быть не только то, что существует, но и то, что еще надо осуществить, за что надо бороться. Ценности, следовательно, могут быть действительными, наличными и мыслимыми, желаемыми, идеальными. Так, современное национально-освободительное движение, процесс ликвидации колониальной системы есть ценность наличная, существующая. А всеобщий мир на земле — важнейшая общечеловеческая ценность, за осуществление которой борются миллионы людей.
Известно, что многие из буржуазных аксиологов рассматривают ценности как чисто субъективный результат произвольной оценки, если даже эта оценка производится не отдельным лицом, а обществом или общественным классом. «Для оценок, как и для вкусов, не существует мерки», — пишут, к примеру, Огберн и Нимкоф. Такая позиция, воспроизводя поверхностный факт, выраженный русской пословицей «На вкус, на цвет товарища нет», теоретически неверна. Оценивается всегда что-то, какой-то источник, объект. У существующего или мыслимого явления имеются некоторые свойства, имеющие для нас положительное или отрицательное значение. Эти свойства не зависят от того, кто их оценивает. Поскольку же они рассматриваются в связи с потребностями, интересами людей, т. е. как ценности, они представляют собой единство объективного и субъективного моментов. При этом объективный момент, т. е. свойства предмета оценки, является первичным, определяющим отношение субъекта оценки, человека и характер самой оценки.
Следовательно, утверждать, что ценность лишь субъективна, гак же неверно, как и утверждать, что она чисто объективна. Оценка зависит прежде всего от качества предмета оценки. Но на нее оказывают влияние также и особенности оценивающего субъекта. Поэтому отнесение к ценностям и оценка тех или иных общественных явлений в различные эпохи истории общества и различными общественными классами в ряде случаев бывали и бывают различными. Однако это обстоятельство не может служить основанием для того, чтобы считать отнесение к ценности и оценку актами произвольными, чисто личными или же результатом некоего соглашения. Ведь общественные интересы и потребности в своей основе определяются особенностями той или иной исторической эпохи, положением данного конкретного класса или общественной группы в системе общественного производства. Это значит, что оценки, исходящие из этих интересов и потребностей, объективно детерминированы, что они различны у людей разных эпох и разных общественных классов по определенным причинам объективного характера.
Все ценности выводятся людьми из реальных условий их жизни и имеют потому вполне земное происхождение и значение. Осознание человеком ценности (или неценности) того или иного явления есть, конечно, результат работы сознания. Но сознание человека направлено в конечном счете, на посюсторонние конкретно-практические, жизненно необходимые цели. Поэтому марксизм отвергает имеющееся в современной аксиологии гипостазирование ценностей, т. е. представление о ценностях, как неких идеальных сущностях, не зависимых от реальной жизни, от их познания и осуществления, как неких прообразов оценочных суждений. Таковы попытки неокантианцев вывести ценности из «идеальных значимостей», из «идеальных объектов», выведение ценностей из «идеального бытия в себе» у Николая Гартмана. Эти мотивы характерны также для аксиологических теорий Б. П. Боуна, Э. Ш. Брайтмана, Дж. Сантаяны и др. Такая «онтология ценностей» противоречит сущности науки, вносит в теорию ценностей элемент мистики. Идеи не могут существовать вне материальной основы, в своем чисто духовном виде б форме духовных сущностей, своего рода существ, «ипостасей».
Марксистская философия связывает ценности с реальной жизнью, с общественными и личными потребностями, интересами и целями людей, а последние считает отражением изменяющегося общественного бытия. Что противопоставляют этому буржуазные аксиологи? Ф. К. фон Ринтелен в своем докладе на XIII Международном философском конгрессе выдвинул, например, такие «возражения» марксистам.
Первое возражение. Если бы внутренний мотив моего ценностного стремления был заложен лишь в собственной пользе, в утилитарном, в желании или в чем-либо другом, тогда по существу можно было бы сказать вместе с Хейдеггером: все ценности — одна лишь субъективизация. То, что мы часто поступаем именно так, никто не будет оспаривать. Но это не соответствует феноменальному состоянию того, что обнаруживается в области ценностного. Мы, люди, можем скорее из симпатии к ценностному преодолеть самих себя, и только здесь начинается собственно вопрос о ценностях, о том, в чем мы видим заполненность жизни. Эти положения иллюстрировались примерами врача, который видит свой идеал в исцелении больных, а не только лишь во внешней прибыли; матери, которая живет ради благополучия своих детей; великих художников, видевших свою жизненную цель в создании трудов; наконец тем, что есть такие времена, которые проникнуты великими ценностными идеями, и члены общества видят высокую ценность в том, что их жизнь определяется такими ценностными требованиями. Собственно ценность, говорил фон Ринтелен, есть основное условие всей страсти самоотречения, самопожертвования.
Второе возражение. Выведение ценностей из жизни, из бытия («аспект бытия») применимо только к части ценностей, к таким, как например вид природы, организм, рукопись, историческое событие. Камень или дерево — это не норма, их ценность не имеет степеней сравнения. Напротив, ценность личности, любви, прекрасного допускает сравнительную степень и приближение к превосходной степени, что дает нам основание снять ценностный вопрос, когда речь идет о бытии. Оценки относятся к нормам, с которыми мы вступаем в действительность.
Всякое ценностное переживание, говорил фон Ринтелен, носит в себе динамический, зовущий к исполнению характер, что не может быть высказано простой констатацией состояния бытия.
Марксизм никогда не отрицал ни идеальных побудительных мотивов деятельности людей, ни вытекающего из них самопожертвования, ни нормативного характера духовных ценностей.
Еще Ф. Энгельс писал о различном характере побудительных мотивов действий людей, в том числе и идеальных, духовных мотивов: «Воля определяется страстью или размышлением. Но те рычаги, которыми, в свою очередь, непосредственно определяются страсть или размышление, бывают самого разнообразного характера. Отчасти это могут быть внешние предметы, отчасти — идеальные побуждения…». Энгельс страстно возражал против утверждения, что материализм якобы отрицает стремление к идеальным целям: «Предрассудок относительно того, что вера в нравственные, то есть общественные, идеалы составляет будто бы сущность философского идеализма, возник вне философии, у немецкого филистера…». Более того, наличие идеальных, духовных побуждений и стремлений следует из самой сущности материализма. «Воздействия внешнего мира на человека запечатлеваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуждений, проявлений воли, словом — в виде «идеальных стремлений», и в этом виде они становятся «идеальными силами»».
В. И. Ленин, критикуя социологов народничества, твердивших о конфликте между историческим детерминизмом и нравственностью, прямо указывал на детерминизм, как на основу ценностных суждений. Он писал: «Идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий. Совсем напротив, только при детерминистическом взгляде и возможна строгая и правильная оценка, а не сваливание чего угодно на свободную полю».
Ленин решительно выступил против объективистской философии и социологии, отрицавшей оценочное отношение к общественным явлениям, мешавшей якобы их «чистоте», возможности их объективного описания.
В противовес этой лжеобъективности Ленин выдвинул и развил учение о коммунистической партийности, о пролетарском, классовом подходе к фактам общественной жизни.
Идеализм отличается от материализма отнюдь не тем, что первый защищает возвышенные, идейные мотивы против якобы отрицающего их «низменного» материализма, а тем, из чего выводятся эти мотивы. Откуда берется, спросим мы, та «симпатия к ценностному», которая заставляет нас «преодолеть самих себя»? Она коренится в общественных интересах, возвышающихся над интересами отдельной личности. В этом смысле Энгельс и называет нравственные идеалы общественными идеалами. К области возвышенного люди всегда относили мысли и чувства, которые выходят за границы чисто личного, за пределы своего «я». Таким образом, выведение ценностного из интересов, пользы и других «утилитарных» категорий вовсе не является ни «субъективизацией», ни прозаическим принижением ценностей. Фон Ринтелен относит к «собственно ценностям» то, что «носит в себе самоценность», что «нас притягивает, возвышает», что «сохраняет постоянство перед нашим собственным форумом», что «испускает лучи обратно на человека», что лишено интереса, что совершается бескорыстно.
Это понимание ценностей представляет собой мистификацию одной реальной особенности нормативных и идеальных ценностей, а именно, что они, будучи выработаны, приобретают значение неких, как бы стоящих над человеком побудительных сил и стремлений. На самом деле эта их самостоятельность весьма ограничена и относительна. В конечном счете все они произросли на почве интересов развития и функционирования общественной жизни. Так, самопожертвование есть акт бескорыстный в смысле интересов отдельного человека, жертвующего собой, но весьма полезный, «утилитарный» с точки зрения интересов общества.
Р. Т. де Джордж (США) в своем выступлении на том же Конгрессе высказал мысль, что «факт сам по себе не ценность, но он и его отношение к цели образуют основу для ценностного суждения», что если мы наблюдаем в истории два или больше ряда ценностей, то это значит, что люди «стремятся к двум или более целям». Верно, что значительная часть ценностей определяется их целями. Но нельзя согласиться с тем, что факт (предмет, отдельное событие) не является ценностью. Так, хорошая пища или добрый поступок являются ценностями «сами по себе», т. е. приносят пользу людям непосредственно, безотносительно к дальнейшему. Не все ценности являются целевыми, перспективными или идеальными.
Буржуазная аксиология много говорит о вечных и общечеловеческих ценностях. Неправильно было бы думать, что марксизм отрицает существование таких ценностей. Однако, во-первых, марксизм считает, что отнюдь не все ценности имеют вечный и общечеловеческий характер, но что большая часть ценностей имела до сих пор и имеет характер временно-исторический и классовый и, далее, что и первая группа ценностей имеет в себе значительный элемент признаков, характерных для второй группы ценностей. Во-вторых, марксизм выступает против возведения ценностей буржуазного сознания в ранг вечных и общечеловеческих ценностей.
Теория ценностей, если она претендует на то, чтобы быть научной, должна исходить из обязательного для всей науки объективного критерия. Можно ли найти такой критерий? Да, можно. Такими ценностями для всей истории человечества являются, например, факторы, способствующие общественному прогрессу, а также личность человека, его жизнь, свобода, достоинство, благосостояние, счастье.
Из этого явствует, что марксизм отнюдь не отрицает наличия определенных объективных общечеловеческих ценностей, а, наоборот, защищает их от искажения и извращения идеологами правящих классов. Но, скажут нам, не противоречит ли данный вывод положению о классовости, партийности духовной культуры? Нет, не противоречит, ибо для марксизма общечеловеческое и классовое — отнюдь не антиподы. Освобождая себя, отмечали классики марксизма-ленинизма, пролетариат освобождает все общество. Поэтому его классовые ценности для настоящего исторического периода суть ценности, в осуществлении которых объективно заинтересованы все трудящиеся, т. е. подавляющее большинство человечества, а в исторической перспективе — ценности общечеловеческие в полном смысле слова.
Коммунизм не только усваивает и использует существующие ценности, но и обогащает их, поднимает их на новые ступени развития. Так, гражданское политическое равенство в странах социализма распространено на всех без исключения граждан и укреплено ликвидацией частной собственности на средства и орудия производства.
Рассматривая проблему ценностей как проблему социальную, мы, однако, не отрицаем личных, индивидуальных ценностей. Несомненно, что у людей, живущих в условиях одинаковых по своему социальному строю стран, принадлежащих к одному и тому же классу и пр., имеются общие, одинаковые в своей основе, в главном, представления о ценностях. Однако индивидуальное, единичное неполностью входит в общее, не вполне покрывается последним. Полное совпадение ценностей и оценок у разных людей так же невозможно, как полная одинаковость ландшафта для людей, смотрящих на него из окон разных домов и даже из разных окон одного и того же дома. У разных людей в любом обществе имеются различия в способностях, склонностях, личных интересах, вкусах, запросах, обстоятельствах личной жизни и т. д., диктующих соответственное различие в отношениях к ценностям. Коммунизм не только не отрицает и не игнорирует, но, наоборот, ставит в качестве одной из своих задач развитие индивидуальности. Примат общественного над личным отнюдь не означает ни пренебрежения, ни умаления значения личных ценностей человека.
Уже цитированный Р. Т. де Джордж в том же выступлении на Международном философском конгрессе заявил, что «согласно советской точке зрения, конечный базис ценности, по-видимому, исходит не от индивидуумов, а от людей, взятых коллективно, от человечества или от масс», что, по взглядам советских философов, «индивидуум имеет ценность лишь постольку, поскольку его цели или интересы совпадают с таковыми человечества», сам же по себе, по мнению советских философов, отдельный человек якобы ценности не имеет. Это очень старое рассуждение, многократно опровергнутое марксистами политически и теоретически. Человек для коммунистов есть высшая ценность «сам по себе»: для его развития и для его счастья и строится коммунизм. Но коммунизм строится не для какого-то одного человека и не для избранных, а для всех людей, для общества, в котором полное удовлетворение потребностей и интересов отдельной личности осуществляется не в ущерб другим личностям. Это абсолютная сторона ценности личности. Относительная же ценность личности для общества зависит от того, способствует или препятствует его деятельность развитию прогресса общественной жизни, построению указанного общества.
Теоретический анализ ценностей требует их классификации и систематизации. В свою очередь построение системы ценностей не может исходить из произвольных принципов, а должно опираться на объективные научные основания. Все ценности связаны, как было указано, с потребностями, интересами, идеалами и целями людей. Поэтому марксизм отвергает системы ценностей, основанные на теологии и на гипостазировании ценностей, т. е. на признании их выражениями божественной или вообще трансцендентной сущности или сущностей. Никакого внечеловеческого «царства ценностей» не существует. Все ценности человека связаны либо с его жизнью как организма, либо с его жизнью как члена общества.
Главнейшими и определяющими ценностями, началом всякой системы ценностей является человек, его жизнь и его счастье. Все остальные ценности служат улучшению и обогащению жизни человека, совершенствованию человеческого общества. Однако сказанное отнюдь не означает построения чисто личных систем ценностей, как это предлагает ряд представителей современной аксиологии. Как уже было показано, жизненные ценности личности определяются в своей основе ценностями того общества, того класса и той общественной группы, к которым человек принадлежит. Его личные ценности представляют собой лишь индивидуальные варианты ценностей его общества. Да и построение чисто личностной системы ценностей практически невозможно, так как это значило бы построить столько систем ценностей, сколько имеется людей на свете. Таким образом, естественно выступает объективное основание классификации ценностей соответственно основным областям современной общественной жизни: материальной (производственно-экономической), социально-политической, духовной и бытовой. Возможна более обобщенная систематизация, исходящая из деления культуры на материальную и духовную. Такая классификация ценностей встречает возражения со стороны представителей буржуазной философии.
На XIII Международном философском конгрессе П. Т. Раджу в своем докладе «Жизненные идеалы: Восток и Запад» говорил, что философская и религиозная традиции рассматривают экономические ценности как инструмент для реализации других ценностей, в частности духовных. Но материалистическая философия (как марксизм, так и более старые формы материализма), по мнению Раджу, рассматривает экономические идеалы как главные и основные, а духовные как результат полезный и желаемый, но не имеющий самостоятельного существования.
В этом высказывании марксистское деление ценностей на материальные (экономические) и на духовные рассматривается как некая односторонность, подобная другим односторонним направлениям в теории ценностей. Раджу пользуется очень примитивным представлением о марксизме, подвернутым критике еще Г. В. Плехановым: что мол для марксистов важны только материальные ценности, а в духовных ценностях, они не нуждаются.
Выше уже была показана вся несостоятельность и буржуазная тенденциозность этого взгляда. Дело отнюдь не в том, что в марксизме экономические ценности «добавлены» к традиционным, а духовные ценности не имеют самостоятельного существования, не в том, что первые важны, а вторые не важны, малозначительны. Марксизм исходит из того, что прежде чем философствовать и пользоваться всеми остальными ценностями, надо сначала жить, т. е. иметь хотя бы минимум экономических благ, определенный уровень материального достатка. Причем экономика не только создает условия для духовной жизни людей, но в конечном счете и определяет содержание этой жизни. Материальные и духовные ценности одинаково важны — каждые в своей сфере социальной жизни — и одинаково могут служить (в зависимости от конкретных обстоятельств) как целью, так и средством, инструментом для достижения других целей.
Большой интерес представляет вопрос о методах выведения общих ценностей из связанных с отдельными фактами жизни. Ведь мы отправляемся от этих последних и приходим к неким абстрактным понятиям о ценности и, далее, к еще более отвлеченному понятию ценности вообще, ценности как таковой. Фон Ринтелен говорил на XIII Международном философском конгрессе, что мы стоим перед важной и острой проблемой отношения всеобщего к особенному, одноразовому, которая прежде всего становится существенной в вопросе о ценностях.
Отправляясь от опыта, от повседневных жизненных проявлений ценности, мы ставим себе, как справедливо говорил фон Ринтелен, задачу: вычленить существенные черты ценности, так же как мы вычленяем в природе в качестве идеальных принципов законы, действующие без всяких исключений просто сами по себе, законы, которые недоступны непосредственному чувственному восприятию. Выполнение этой задачи необходимо для познания существенного содержания ценностей, а также нахождения их объективных критериев, границ применения и условий осуществления.
Однако трудно согласиться с утверждением указанного автора, что такая всеобщая ценностная сущность в качестве основной ценности становится условием возможности индивидуального выражения. Разумеется, выработка ценностных принципов оказывает влияние на поведение людей, становясь руководством к действию. Без этого такая выработка имела бы чисто академическое и платоническое значение. Однако ценностное отношение и соответствующее ему поведение людей зависят не только от работы аксиологов, но определяются глубокими жизненными мотивами социальной и личной жизни, интересами народов, классов и партий. Работа философов, сознают они это или не сознают, служит лишь выражением этих жизненных мотивов и интересов.
Теория ценностей позволяет раскрыть новые стороны действительности и человеческих отношений, связанные с выбором людьми их дальнейших общественных и личных путей. Отнюдь не случайно, что исследование ценностей получило в настоящее время такое широкое развитие в философии различных стран мира. Буржуазная аксиология пытается решить эту важную проблему исходя из неправильных, ненаучных философских и социологических основ. Однако марксистская критика этих основ вовсе не означает предвзятого и огульного подхода ко всем высказываниям западных аксиологов.
Критикуя неверные аксиологические теории, марксисты должны развивать научное, диалектико-материалистическое учение о ценностях. Это учение приобретает особенно актуальное значение в переломные периоды истории, к числу которых принадлежит и наша эпоха. Значительная часть человечества, живущая в социалистических странах, уже сделала свой выбор. Идет процесс переоценки ценностей жизни и в условиях капитализма. Жизнь дает все больше доказательств тому, что все трудовое человечество в конечном счете встанет под знамена тех высших ценностей, за которые борются коммунисты вместе со всеми деятелями прогресса.
Автор: В. П. Тугаринов
